Он топал ногами, звал о неблагодарности, о вероломстве, вытащил даже из ножен коротенькую шпагу, но не пустил ее в шаг, потому что оба отступника начали плакать. Затем поочередно положил их в сосуд с жидкостью, отметил, на сколько поднялся ее уровень. Сам же я тоже не умею уехать подосрочнее. Никогда еще дума моя не имелась так смела и беспрепятственна, как теперь, потому что моя душа получила сокровище и я не боюсь утратить его. Сама она имелась католичкой, и ей не без труда получилось отстоять право обладать своего батюшки и молиться по-своему.